Подпись обвиняемого: Теодора Франклин Карелла.

— Я вижу, ты подписала повестку, — сказал Карелла.

Тедди кивнула.

— А что случилось с той женщиной?

«Она вместе с нами пошла в полицейский участок. Там она стояла, уперев руки в боки, и нависала над детективом, пока тот выписывал повестку».

— Ты говоришь, она на тебя кричала...

«Да».

— Трясла тебя...

«Да».

— А ей они предъявили какое-нибудь обвинение?

«Нет».

— Эти ослы просто взяли и отпустили ее?

«Да».

Карелла прочитал имя детектива, написанное на обороте повестки. Оно ему ничего не говорило.

— Я вижу, они еще и взяли у тебя отпечатки пальцев, — сказал он.

Тедди кивнула.

— Сфотографировали тебя...

Тедди снова кивнула. Ее гнев уже утих. Теперь она просто выглядела очень обеспокоенной.

Покачав головой, Карелла посмотрел на дату явки в суд.

— В суд нужно явиться через две недели, — сказал он. — Твой адвокат захочет...

«Мой адвокат?!»

— Милая, но ведь речь идет о правонарушении, — сказал Карелла. — По такому обвинению тебя могут посадить на год. Нам обязательно нужно что-то сделать. Нам нужно добиться полной отмены обвинения, отсрочки в интересах правосудия или даже отсрочки для пересмотра обстоятельств дела. Если делом займется окружная прокуратура, мы выдвинем встречное обвинение против этой женщины. Она наверняка забеспокоится, и, может даже, сама отзовет свой иск. Правда, солнышко, не беспокойся, — сказал он, привлек Тедди к себе и поцеловал ее в макушку.

Она лежала в его объятиях тихо, как мышка.

— Мы не позволим этому делу зайти слишком далеко, — сказал Карелла. — Это всего лишь дорожное происшествие. Тот бестолковый офицер должен был решить все на месте. Они там, должно быть, сейчас все запуганы. Из-за этих детективов, которые погорели.

Тедди не ответила. Карелла чувствовал, как напряжено ее тело под ночной рубашкой.

— Не нужно беспокоиться, — сказал он. — Любой здравомыслящий окружной прокурор отменит это обвинение в ту же минуту, как только увидит.

Тедди кивнула.

— Тот коп, который задержал тебя, — он был белый? — спросил Карелла.

«Да».

— А тот детектив, который выписывал повестку? Он тоже был белым?

«Да».

— А эта толстуха?

«Чернокожая».

Карелла тяжело вздохнул.

«Но я не понимаю, что это меняет», — знаками показала Тедди.

— И правда, ничего, — согласился он.

Стоявшие на тумбочке часы показывали четверть одиннадцатого.

Карелла дотянулся до лампы и выключил свет.

Потом он взял ее руку и приложил к своим губам.

— Спокойной ночи, солнышко, — сказал он, касаясь губами пальцев.

...Один час десять минут спустя из открытого окна дома номер 355 на Ривер-стрит Северной, в Айсоле, выпал обнаженный мужчина. Он перевернулся в воздухе, пролетел десять этажей и упал на мостовую.

Его звали Чак Мэдден.

Глава 11

На следующий день рано утром Карелле позвонил Марвин Моргенштерн и сообщил, что вчера ночью помощник режиссера выбросился из окна.

Это были первые слова, услышанные Кареллой в тот день.

Трагедия произошла в нижнем городе, на территории двести первого участка, и никто из тамошних детективов сперва не заметил связи между свалившимся на них происшествием — явным самоубийством — и убийством, которое случилось четыре дня назад на другом краю города.

— Как могли они оказаться такими тупыми? — спросил Моргенштерн при разговоре по телефону, хотя справедливости ради стоило бы сказать, что детективы из нижнего города, получившие сообщение об инциденте, не знали, что самоубийца участвовал в постановке той самой пьесы, что и недавно убитая актриса. Они узнали об этом только тогда, когда обыскали квартиру Мэддена и нашли потрепанный блокнот со списком имен, адресов и телефонов всех лиц, задействованных в постановке. Оттуда же они взяли и телефон Моргенштерна.

— Это уже превращается в какую-то эпидемию, — сказал продюсер Карелле.

Карелла был склонен с ним согласиться.

Шестого числа — нападение.

Седьмого — убийство.

Десятого — самоубийство или нечто, на первый взгляд выглядящее как самоубийство.

Старый проверенный прием.

Причина, по которой детективы двести первого сочли происшедшее самоубийством, заключалась в листке бумаги, заправленном в каретку пишущей машинки. На нем было напечатано:

«Боже милостивый, прости меня за то, что я сделал с Мишель».

Детективы не знали, что Мишель — это та самая Мишель Кассиди, пока не обнаружили ее имя в потрепанном блокноте в разделе «АКТЕРЫ». Управдом опознал в изломанном обнаженном теле «мистера Мэддена из квартиры 10-А», но лишь после того, как полицейские пролистали блокнот, они узнали, что покойного звали Чарльз Уильям Мэдден и что он был помощником режиссера и работал над пьесой, именуемой «Любовная история». Тогда они и позвонили Марвину Моргенштерну, названному во все том же блокноте продюсером.

Теперь Моргенштерн сообщил все это Стиву Карелле, детективу, хотя самоубийство Мэддена никаким боком не было связано с территорией восемьдесят седьмого участка. Карелла не завидовал тому, кому придется решать, под чьей юрисдикцией должно находиться это дело. А тем временем он сказал Моргенштерну, что пойдет поговорит с детективами из нижнего города.

Те, кстати, все еще находились на месте происшествия, когда в половине десятого Карелла и Клинг вошли в квартиру Мэддена. Кроме того, там же присутствовали Моноган и Монро из отдела по расследованию убийств.

— Ну-ка, ну-ка, — сказал Моноган, — где тут собака зарыта?

— Ну-ка, ну-ка, — повторил за ним Монро.

Оба детектива из отдела по расследованию убийств носили черное, как то и приличествовало их положению и профессии. Поскольку погода сегодня была вполне весенняя, они были одеты в черные костюмы из легкой ткани, белые рубашки, черные галстуки, черные туфли с черными же носками и легкомысленно сдвинутые на затылок черные фетровые шляпы с узкими полями. По их мнению, они выглядели очень элегантно. На самом же деле они напоминали двух вполне представительных гробовщиков, страдающих скверной привычкой держать руки в карманах. Они одновременно заулыбались, словно появление Клинга и Кареллы доставило им Бог весть какую радость.

— Что привело восемьдесят седьмой участок на сцену этой трагедии? — поинтересовался Моноган.

— В эти чертоги смерти и опустошения? — подхватил вопрос Монро, сияя и раскидывая руки, словно стремясь охватить всю квартиру. В дальнем конце помещения, которое, видимо, было гостиной, техник собирал пыль с подоконника того самого окна, сквозь которое, как предполагалось, Мэдден шагнул навстречу смерти. Окно до сих пор было открыто. Легкий ветерок колыхал занавески. Стоял изумительный весенний день.

— Кто там? — спросил рослый, дородный чернокожий мужчина, выходя из соседней комнаты. На нем была яркая клетчатая куртка, коричневые брюки и белые хлопчатобумажные перчатки. Кроме того, на лице его красовалась щетина — верный признак копа, выдернутого на вызов.

— Вы здесь старший? — спросил Карелла.

— Да, я, — ответил мужчина.

— Нет, мы! — громко вмешался Моноган.

Карелла не стал обращать внимания на этот вопль.

— Карелла, — представился он. — Восемьдесят седьмой участок.

— Ясно, — спокойно откликнулся мужчина. — Я — Биггз, из двести первого. Мой напарник сейчас в спальне. — Ни один из них не протянул другому руки. Копы вообще редко пожимают друг другу руки, когда они на работе, — возможно, потому, что ни один из них не прячет ножа в рукаве. — Я так и думал, что раньше или позже вы придете. Здесь вполне возможна связь.

— Какая связь? — удивился Монро.

— Где связь? — подал голос Моноган.

— С чем? — спросил Монро.

Они оба сразу же забеспокоились, словно эта возможная связь, к чему бы там она ни сводилась, означала, что теперь им придется больше работать. В этом городе копы из отдела по расследованию убийств обязаны были появляться на сцене любого убийства, но обычно расследовали дело детективы того участка, куда поступил вызов. Чаще всего копам отдела по расследованию убийств приходилось выполнять функцию наблюдателей, некоторые злые языки уточняли — посторонних наблюдателей. Другие полицейские — по крайней мере те, которые непосредственно занимались расследованиями, — недолюбливали парней из отдела по расследованию убийств. Уж слишком часто те отыскивали недостатки в работе участковых детективов — и слишком легко верили на слово всем прочим. На открытом лице Биггза явственно было написано отвращение. Подобное же выражение появилось и на лице Кареллы. Клинг просто отошел в сторону.